Тихий градус минимальной цены крымских вин

Группа отраслевых лоббистов продвигает введение минимальных розничных цен (МРЦ) на тихие вина — для вин игристых такая мера уже принята. Для крупных крымских производителей такой подход может оказаться весьма выгодным, а для нижнего сегмента рынка даже полезным, учитывая по-прежнему немалую долю низкокачественной продукции, выдающей себя за российское вино из российского винограда.

Однако единой позиции среди виноделов и экспертов отрасли нет: противники введения МРЦ считают, что цену вина на полке магазина должен определять рынок, а для грамотного продвижения крымских вин нужны более эффективные маркетинговые инструменты.

Под одну гребёнку

Инициатива наделить государство правом устанавливать МРЦ на все виды спиртных напитков (включая пиво) исходит от Совета Федерации. Как сообщила недавно газета «Известия», комитет Совфеда по экономической политике направил в Минфин РФ предложение интенсифицировать работу по внесению соответствующих поправок в соглашение о Евразийском экономическом союзе (ЕАЭС).

Эксперимент с МРЦ на алкоголь стартовал в России с начала 2010 года, когда приказом Росалкогольрегулирования была введена минимальная цена на водку. В дальнейшем этот принцип был распространён на все спиртные напитки крепостью выше 28%, а с июля 2016 года действует МРЦ и на игристые вина. Введение этой меры последовательно объяснялось необходимостью вытеснить с рынка контрафактную и нелегальную продукцию.

Предложение распространить МРЦ и на обычные (тихие) вина тоже звучит довольно давно. Ещё в середине 2014 года, сразу после присоединения Крыма к России, когда власти стали уделять виноделию повышенное внимание, с такой инициативой выступал, к примеру, губернатор Краснодарского края Александр Ткачёв.

В тот момент, по утверждению экс-главы Кубани, МРЦ на вино должна была составлять 80 рублей за бутылку — примерно 2,3 доллара по тогдашнему курсу. В пересчете по сегодняшнему курсу — 171 рубль. Для сравнения, МРЦ для игристых вин, установленная на 2021 год, составляет 169 рублей за бутылку 0,75 литра.

За такие деньги сейчас можно купить вино очень скромного качества — розничная цена российских вин, способных удовлетворить взыскательного потребителя, начинается примерно с 300 рублей по акциям в сетях, а если брать базовые цены, то с 500 рублей. Однако именно нижний сегмент рынка, похоже, и является основным предметом опасений — а заодно и интересов — тех, кто выступает за введение МРЦ.

Заслон для суррогата

Последовательным сторонником установления МРЦ на тихие вина является Союз виноградарей и виноделов России. Пять лет назад, когда вводился МРЦ на игристые, его президент Леонид Попович говорил, что вопрос минимальной цены для тихих вин обсуждается с Росалкогольрегулированием, уточнив, что она должна быть несколько ниже, чем на игристую продукцию.

В конце 2018 года, когда введение МРЦ на тихие вина стало обсуждаться вновь, Союз виноградарей и виноделов предлагал установить минимальную цену на уровне не выше 180 рублей за бутылку. Но затем тема МРЦ на какое-то время ушла на второй план, поскольку все отраслевое сообщество переключилось на споры вокруг федерального закона «О виноградарстве и виноделии», принятого в конце 2019 года.

Как известно, основная идея этого закона, полностью соответствующая практике основных винодельческих стран, заключается в том, что российское вино может быть произведено только из российского винограда. Тем самым авторы закона рассчитывали осложнить жизнь многочисленным «разливайкам» — предприятиям, которые импортировали виноматериал, разливали его по бутылкам и продавали с надписью «Сделано в России» на этикетке.

Крым оказался особенно пострадавшим от действий таких умельцев, поскольку после присоединения к России на волне всеобщего интереса к полуострову полки винных отделов магазинов заполнила «крымская» продукция малопонятного происхождения. Поэтому для защиты добросовестных производителей была введена новая система классификации российских вин — вина с защищенным географическим указанием (ЗГУ) и вина защищенного наименования места происхождения (ЗНМП).

Однако, как выяснилось уже в первые месяцы после вступления нового закона в силу, внедрить его принципы на практике весьма непросто. Как утверждает один из самых известных российских алкогольных экспертов Вадим Дробиз, директор Центра исследований федерального и региональных рынков алкоголя (ЦИФРРА), исходя из его расчётов, по итогам 2020 года доля фальсификата в винодельческом секторе среди вполне легальной продукции явно составляла не менее 30%.

Одна из причин этого — плохой прошлогодний урожай винограда, из-за чего отдельные производители, предположительно, стали беззастенчиво «бодяжить» отечественный виноматериал. В итоге формально их российские вина соответствовали правилам, установленным новым законом, а по сути, потребитель получил продукцию сомнительного качества.

Несомненно, проблема дефицита отечественного сырья существует — в прошлом сезоне винограда было очень мало, сырья однозначно не хватало, констатирует Андрюс Юцис, директор Ассоциации виноделов Севастополя. По его словам, после принятия закона о вине так называемые вторичные виноделы, которые раньше разливали в России импортный виноматериал, ринулись покупать российский виноград и виноматериалы, и спрос с их стороны существенно повлиял на всю отрасль.

Поэтому сторонники введения МРЦ на тихие вина считают, что эта мера должна стать одним из инструментов по борьбе с фальсификатом.

«Никакой политики в этом шаге нет, только экономика, — поясняет Вадим Дробиз. — В первую очередь это больше надо потребителю, чем производителю. Продукт должен отвечать трём характеристикам: быть легальным, быть безопасным, быть качественным. Легальность продукта в легальной рознице с 2017 года гарантирует система ЕГАИС. Безопасность для здоровья гарантирует потребителю сам факт продажи продукции в легальной рознице. Качество же легальной продукции в легальной рознице не гарантирует даже на 50 процентов никто, кроме совести производителя».

Поэтому введение МРЦ ко всей прочей продукции (к уже существующей для водки, ликероводочных изделий, коньяка и игристого) представляется абсолютно оправданным и необходимым, считает эксперт. И такая аргументация находит понимание у крымских виноделов.

В предложении установить минимальные цены на тихие вина есть своя логика, поскольку такое решение отфильтрует низкокачественную продукцию, которая до сих пор выпускается под наименованием «российское вино», несмотря на принятие нового закона о вине, считает Андрюс Юцис. По его словам, определённая доля фальсификата на рынке остается, поэтому если установить приемлемую минимальную планку, например 320 рублей за бутылку, эти производители отсеются.

На тех виноделов, которые работают с высококачественным продуктом, это никак не повлияет — они свое вино по минимальной цене точно продавать не будут, добавляет Юцис. Но для масс-маркета, где важнейшим фактором выбора покупателя является цена, такое решение, считает он, сыграет роль некого фильтра.

Кроме того, уверен севастопольский винодел, вряд ли в результате установления минимальной цены на вино произойдёт его общее подорожание, поскольку у каждого производителя своя политика, которая точно не связана с минимальной ценой:

«Мы в этом году, к примеру, повысили цены на свои вина на 15-17 процентов, но связываем это с ростом качества. Все участники рынка хотят зарабатывать, но у кого-то есть определённые аргументы, а у кого-то нет. В большей степени рост цен на вино влияет на крупных игроков, ориентированных на масс-маркет — небольшие винодельни имеют больше возможностей для маневра, поскольку их покупатели более платежеспособны. Но поскольку вино не является продуктом первой необходимости, производители априори не любят повышать цены — это и так сложный рынок, на котором цены желательно, наоборот, сдерживать».

Пока российские вина в целом демонстрируют устойчивость к инфляции, охватившей продовольственный рынок — многие производители либо держат прошлогодние цены, либо регулярно проводят акции в сетях. Но идти на это, им, видимо, приходится не от хорошей жизни.  

Основными импортёрами вина, напоминает Вадим Дробиз, сегодня становятся сами сети, которые имеют возможность продавать его примерно на 20% дешевле традиционных каналов — крупные федеральные ритейлеры без труда могут массово поставлять в розницу импортное вино до 200 рублей за бутылку. Тем самым они фактически замещают продукцию пресловутых «разливаек», которые производили недорогое «российское» вино из импортного виноматериала. И это, очевидно, ещё один аргумент, который будут приводить сторонники МРЦ.

Место для «невидимой руки»

Сам факт, что дискуссия об МРЦ на вино ведёется в контексте борьбы с фальсификатом, напоминает о довольно прискорбном состоянии российского потребительского рынка — востребованность низкокачественной продукции определяется прежде всего низкими доходами значительной части населения. Этот момент становится особенно наглядным, если обратиться к практике введения минимальных цен на алкоголь в других странах.

Например, в Шотландии в 2018 году поводом для введения минимальной стоимости алкогольных напитков (50 пенсов, или примерно 70 евроцентов за одну единицу, эквивалентную 8 граммам чистого спирта) стало опасение властей за здоровье нации. Правительство Шотландии, где фиксировалась самая высокая в Великобритании смертность от алкоголя, исходило из того, что спиртное слишком дешёво, поэтому механизм минимальной цены был направлен на повышение цен.

В России же МРЦ на алкоголь устанавливается на уровне, который значительно ниже среднего сегмента рынка. Например, пять лет назад, когда МРЦ на игристые вина была впервые определена на уровне 164 рубля за бутылку, их средняя розничная цена, согласно данным Росстата, составляла 296 рублей. Такой подход не оставляет сомнений, что платежеспособные потребители российского вина, возможно, вообще не знают о том, что такое МРЦ, а вот за низкий ценовой сегмент идёт нешуточная борьба. Это обстоятельство и определяет аргументы противников введения МРЦ на тихие вина.

После принятия закона о том, что российским вином является вино из винограда, выращенного в России, все производители российского вина находятся в равных условиях, напоминает севастопольский производитель премиальных вин Павел Швец. Поэтому, по его мнению, теперь цены на российское вино должен отрегулировать рынок без установления каких бы то ни было минимальных цен со стороны государства.

«Если предприятие производит вино с рентабельностью, если это легальный продукт, с которого платятся акцизы, и оно сделано из российского винограда, то продавать его можно за любую цену», — уверен Швец.

По его мнению, предложения установить минимальную цену на вино выглядят исключительно лоббистской историей: одни производители, которые пытаются зарабатывать на своем вине, пытаются убрать с рынка тех, кто на нём тоже зарабатывает, но меньше, чем другие.

«Хотя если и то, и другое вино сделано из российского винограда — а сейчас только так и может быть, — то они находятся в равных условиях, и непонятно, почему нужно навязывать рынку ценовую политику. Только спрос даёт возможность производителю устанавливать цены. В противном случае оказывается, что одни инвестируют в развитие своего производства, чтобы обеспечить ему преимущества на рынке, а другие вкладывают деньги в лоббирование условий, чтобы обеспечить спрос на свою продукцию», — пояснил винодел.

Аналогичной точки зрения придерживается член рабочей группы по винному туризму в Российском союзе туриндустрии Алексей Матвеенко. По его мнению, введение МРЦ на вино — это не самый удачный лоббистский приём. Можно только догадываться, рассуждает эксперт, чем обернётся эта мера, если в России или в любой стране, откуда Россия импортирует вино, произойдёт его перепроизводство. В таких случаях производители обычно значительно снижают цены — в Италии, например, бутылку нормального вина можно купить за 95 евроцентов.

Кроме того, добавляет Матвеенко, не приходится рассчитывать, что установление минимальной цены автоматически приведёт к улучшению качества российского вина, а на продажах это тоже никак не скажется, потому что рынок исходит из существующего предложения в каждом сегменте.

«Если с помощью минимальной цены обрезать нижний сегмент, то есть риск потерять часть потребителей, которые в перспективе захотят пить более качественное вино, — считает эксперт. — А для того чтобы исключить манипуляции с брендом «Крым», есть и другие инструменты — например, более четко указывать на этикетке, что это вино с ЗГУ именно из Крыма, а не из Крымска в Краснодарском крае (сейчас, судя по некоторым изделиям, это не всегда очевидно). Но позиционировать вино из Крыма как премиум-сегмент, ограничивая нижнюю планку стоимости — это слишком».